by Umberto Eco
не способ преобразования истории и общества, но совокупность норм, позволяющих отдавать
обществу именно то, что оно хочет получить от архитектуры.
В таком случае архитектура это служба, но не в смысле служения высоким идеалам культуры, но
в смысле принадлежности к городской сфере обслуживания, водоснабжения, транспорта... служба, чьи технические средства все время совершенствуются с целью удовлетворения
программируемого спроса. И тогда архитектура никакое не искусство, потому что отличительная
черта искусства (см. по этому поводу раздел "эстетическое сообщение") в том и заключается, что
оно предлагает потребителю то, чего тот от него не ждет.
II.3.
В таком случае коды, о которых шла речь, суть не что иное, как иконологические, стилистические
или риторические лексикоды. Они не открывают возможности порождения чего-то нового, но
только воспроизводят готовые схемы, учреждают не открытые формы, способные генерировать
высказывания, но формы окостеневшие, во
21 О том, что язык предопределяет видение реальности, см Benjamin Lee Whorf, Language, Thought and Reality, Cambridge, New York, 1956 Популярное изложение теории Уорфа см Stuart Chase, Il potere delle parole, Milano, 1966 (глава "Слова и видение мира"), обсуждение этого вопроса: Herbert Landar, Language and Culture, Oxford Un Press, Ν Υ, 1966, часть V, "Культура".
234
всяком случае, не правила организации сообщений, то ли избыточных, то ли информативных в
зависимости от намерений говорящего, но структуры, информативная способность которых
уравновешивается стабильными, привычными системами ожиданий, которые никогда и ни при
каких условиях не подвергаются переоценке. И тогда архитектура — это риторика в том смысле, на который указано в A.4.II.2.
В ту же самую рубрику риторической кодификации попадут также перечисленные выше
синтаксические коды, потому что неверно, что любая пустая архитектурная форма, наделенная
чисто дифференциальным значением (пилястр или балка), может нести любую коммуникативную
нагрузку: они, эти формы, допускают передачу только такой коммуникации, к которой привыкла
западная цивилизация, усвоившая определенные представления о статике и динамике, евклидовой
геометрии, и, выглядя устойчивыми и неподверженными влияниям времени, живут по правилам
одной-единственной грамматики — грамматики строительства, и потому по праву могут быть
прописаны по ведомству науки о строительстве.
5. Архитектура: вид массовой коммуникации?
I. Риторика в архитектуре
I.1.
Если архитектура представляет собой систему риторических правил, призванную выдавать
www.koob.ru
потребителю те решения, которых он от нее ожидает, пусть слегка приправленные новизной и
неожиданностью, то чем тогда архитектура отличается от других видов массовой коммуникации?
Мысль о том, что архитектура является одной из форм массовой коммуникации, распространена
достаточно широко 22. Деятельность, обращенная к разным общественным группам с целью
удовлетворения их потребностей и с намерением убедить их жить так, а не иначе, может быть
определена как массовая коммуникация даже и в самом расхожем обыденном смысле слова без
привлечения соответствующей социологической проблематики.
I.2.
Но даже если привлечь эту самую проблематику, все равно архитектура предстанет наделенной
теми же характеристиками, что и массовая коммуникация 23 . Попробуем указать на некоторые из
них.
1) Архитектурный дискурс является побудительным, он исходит из устойчивых предпосылок, связывает их в общепринятые аргументы и побуждает к определенному типу консенсуса (я
согласен организовать свое пространство проживания так, как ты мне это советуешь сделать, потому что эти новые формы мне понятны и потому что твой пример убеждает меня, что живя так, как ты, я буду жить еще удобнее и комфортабельнее).
2) Архитектурный дискурс является психогогическим; с мягкой настойчивостью, хотя я и не отдаю
себе отчета в том, что это насилие, мне внушают, что я должен следовать указаниям архитектора, который не только разрабатывает соответствующие функции, но и навязывает их (в этом смысле
можно говорить о скрытых внушениях, эротических ассоциациях и т. п.).
22 См. G С Argan, R Assunto, В Munari, F Menna, Design e mass media, in "Op Cit.", n 2, Architettura e cultura di massa, in "Op Cit. ", n 3, Filiberto Menna, Design, comunicazione estetica e mass media, in "Edilizia moderna", n 85
23 Недавнее и наиболее полное исследование на эту тему Renato De Fusco, L'architettura come mass-medium, Bari, 1967
236
3) Архитектурный дискурс не требует углубленной сосредоточенности, потребляясь так, как
обычно потребляются фильмы, телевизионные программы, комиксы и детективы (та�
�, как никогда
не потребляется искусство в собственном смысле слова, которое предполагает поглощенность, напряженное внимание, благоговение перед произведением, без которого нет понимания, уважения к авторскому замыслу) 24
4) Архитектурное сообщение может получать чуждые ему значения, при этом получатель не
отдает себе отчета в совершившейся подмене. Тот, кто видит в Венере Милосской возбуждающий
эротический объект, понимает, что подменяет ее исходную эстетическую функцию, но тот, кто
пользуется венецианским дворцом дожей как укрытием от дождя или размещает солдат в
заброшенной церкви, не осознает свершенной им подмены.
5) И в этом смысле архитектурное сообщение предполагает как максимум принуждения (ты
должен жить так), так и максимум безответственности (ты можешь использовать это
сооружение, как тебе вздумается).
6) Архитектура подвержена быстрому старению и меняет свои значения; чтобы это заметить, не
надо быть филологом, иная судьба у поэзии и живописи, а вот с модами и шлягерами происходит
то же самое.
7) Архитектура живет в мире товаров 25 и подвержена всем влияниям рынка гораздо больше, чем
любой другой вид художественной деятельности, но именно так, как им подвержены продукты
массовой культуры. Тот факт, что художник связан с галерейщиками, а поэт — с издателями, влияет практически на их работу, но никогда не предопределяет сути того, чем они занимаются.
Действительно, художник-график может рисовать для себя и своих друзей, поэт — написать свои
стихи в единственном экземпляре и посвятить их своей возлюбленной, напротив, архитектор, если
только он не занимается проектированием утопий, не может не подчиняться технологическим и
экономическим требованиям рынка даже в том случае, если он намерен им что-то
противопоставить.
24 "Рассредоточенность и собранность настолько противополагаются друг другу, что можно сказать тот, кто
внутренне собирается перед произведением искусства, тому оно раскрывается и напротив, расслабленная
масса вбирает его в себя и перемалывает И больше всего это видно на примере строений Архитектура всегда
была таким искусством, которое потребляется коллективно и бездумно" (Walter Benjamin, L'opera d'arte nell epoca della sua riproducibilità tecnica, Torino, 1966
25 См. "Edilizia moderna" 85, в частности Введение Весь номер посвящен проблемам дизайна
237
www.koob.ru
II. Информация в архитектуре
II.1.
Однако тот, кто взглянет на архитектуру без предубеждения, обязательно почувствует, что она все
же что-то большее, чем форма массовой коммуникации (таковы некоторые явления, родившиеся
в сфере массовой коммуникации, но покинувшие ее благодаря содержащемуся в них заряду
идеологического несогласия).
Конечно, архитектура представляет собой убеждающее сообщение конформистского толка, и в то
же время она обладает неким познавательно-творческим потенциалом. Она всегда держит в поле
зрения общество, в котором живет, но подвергает его критике, и всякое подлинное произведение
архитектуры привносит что-то новое, будучи не просто хорошо отлаженным механизмом для
проживания, соозначающим соответствующую идеологию, но самим фактом своего
существования ставя это общество, способы проживания и обосновывающую их идеологию под
вопрос.
В архитектуре используемая в целях убеждения архитектурная техника в той мере, в которой она
денотирует определенные функции, и в той мере, в которой формы сообщения составляют единое
целое с материалом, в котором они воплощаются, начинает означать самое себя именно так, как
это происходит с эстетическим сообщением. Означая самое себя, она в то же самое время
информирует не только о функциях, которые она означает и осуществляет, но и о способе, которым она намерена их денотировать и осуществлять.
Цепная реакция семиозиса превращает стимул в денотацию, денотацию в коннотацию (а систему
денотаций и коннотаций в авторефлексивное сообщение, в свою очередь соозначивающее
намерения архитектора), — так в архитектуре стимулы, оставаясь стимулами, в то же время
оказываются идеологически насыщенными. Архитектура соозначивает ту или иную идеологию
проживания, и, следовательно, убеждая в чем-то, она тем самым открывается
интерпретирующему прочтению, расширяющему ее информационные возможности.
Она говорит что-то новое в той мере, в которой пытается заставить жить по-новому, и чем более
она стремится заставить жить по новому, тем более убеждает сделать это, артикулируя вторичные
коннотированные функции.
&nbs
p; II.2.
В этой перспективе и следует рассматривать проблему styling. Styling, как мы в этом уже
убедились, может представлять собой — и в большинстве случаев представляет — наложение
новых вторичных функций на неизменные первичные. С виду он информативен, но на самом деле
всего лишь подтверждает давно известное при помощи
238
новой тактики убеждения. Все это чистой воды пропаганда, осторожная стратегия обработки
общественного мнения.
Но в некоторых случаях ресемантизация объекта, которая и осуществляется при помощи styling, может предстать как попытка приписать ему при помощи обновленных вторичных функций новое
идеологическое содержание. При этом, как нам известно, функция остается неизменной, но сам
способ рассмотрения объекта в системе других объектов, во взаимосвязи их значений и в
соотнесении с повседневной жизнью меняется.
Автомобиль с обновленным дизайном, отныне предназначающийся всем и каждому и на самом
деле располагающий все тем же мотором, все теми же неизменными первичными функциями, который ранее выступал как символ классовой принадлежности, и вправду становится чем-то
иным. Styling перекодифицировал первичную функцию, изменив назначение объекта.
